Дрейк - Страница 37

Послание настигнет ее. И любопытство обязательно пересилит страх и логику.

И тогда он все-таки узнает все, что необходимо узнать.

Дрейк улыбнулся.

Если уж он за что-то брался, то выигрывал обязательно.

Так будет и на этот раз.

Глава 5

«Some days you feel like, a big confusion
There's nothing real and your life is an illusion
Some days you feel like, the situation
Is stronger than your wild imagination

Everybody needs a friend
Being able, find a corn in the sand
So open your mind and you'll feel….
….The sun will shine on you»

DJ Bobo «The sun will shine on you»

Четыре утра. Темно.

Сидя на пристани, глядя, как колышется серовато-синяя озерная вода в Стокгольме, я куталась в куртку и усиленно думала. Ветер здесь был пронизывающим, но это больше помогало размышлениям, нежели мешало.

Здесь было много лодок и кораблей, пришвартованных в заливе вокруг старого города, а кинь взгляд дальше — можно было увидеть силуэты белоснежных круизных лайнеров, уходящих из скандинавской столицы в Финляндию, Литву, Эстонию. Вокруг пахло сыростью вперемешку со свежестью, возвышалось напротив через водную гладь величавое здание Национального Музея, щедро подсвеченное прожекторами в ночи.

Речь прохожих не отвлекала. В этот час их попросту не было на улицах.

Дома уже пробило десять утра.

«Еще только десять, — хмыкнула я, — а уже получилось подтвердить некоторые теории».

Потому что вот уже три часа как я занималась прыжками по всевозможным странам от Азии до Европы.

Вполне достаточное время для того, чтобы понять, что никто меня почему-то больше не приглашает на бесплатную прогулку в автомобиле в неизвестном направлении. Ни мужчины в черном, ни кого-либо еще, интересующимся и что это я тут делаю, и не желаю ли пообщаться с какой-то Комиссией.

И как это понять? Чем объяснить? Ерунда, да и только. Там меня заметили, а здесь опять не замечают. Уж точно ночное время зоркому глазу не помеха.

Проснулась я с утра совершенно разбитая, измученная и очень уставшая, несмотря на нормальный восьмичасовой отдых. Сомнений в причине плохого самочувствия не было — это все сон. Тот самый сон про Мишку, парк и непонятного мужчину, отказавшегося проронить хоть слово.

Казалось бы, ну, сколько в жизни случается странных сновидений, которые тают, как сигаретный дым, стоит только открыть глаза? И бывает, что сны те гораздо страшнее или противнее, ан-нет, все равно ведь забываются. Бытие и дневной свет берут свое, вычищая любые кошмары из памяти, какими бы реалистичными в ночные часы они не казались. И сколько их таких было? Да, сотни! И не один теперь не помнился.

А вот этот сон — на первый взгляд ничего примечательного — помнился во всех деталях. И ощущения из него тянулись за мной сегодня по всем странам, словно шлейф от духов, которыми я набрызгала собственный шарф.

И противность внутри, как я ни пыталась отвлечься, оставалась. И пустота, и обида, что со мной не поговорили. Но хуже всего мучило ощущение, что мне нужно, просто необходимо вернуться в Нордейл. Будто осталось в том городе что-то важное, что не найти мне теперь в любом другом уголке планеты.

Откуда взялось это чувство, мне было неведомо, но оно раздражало, потому что постоянно утягивало мысли в свою сторону и не давало покоя. Тягучее, почти ноющее, взывающее не столько к сознанию, сколько к сердцу. Мол, пойдем, Динка! Чего ты сидишь? Ведь знаешь, что тебе туда надо!

Вот как раз логика моя совсем не убеждалась такими призывами и уверенно считала, что «ей» туда не надо. Да и я в целом была с ней согласна. С какой бы стати мне туда надо, если там поджидает меня непонятно кто и что?

И ведь специально с самого утра сегодня я устраивала «проверки» — придет за мной снова кто или нет? Просидела полчаса в Токио — у меня было семь, а там восемь утра.

Никто не появился. Спешили куда-то в воскресное утро узкоглазые люди, гудели клаксонами такси, кофейни только и успевали, что отпускать сонным покупателям пластиковые стаканчики с бодрящим напитком и еще какой-то местной жидкостью, название которой даже выяснять не хотелось, а уж нюхать и подавно. А я, глупо оглядываясь по сторонам, прислонившись к ограждению вдоль дороги, все ждала, кто за мной придет на этот раз.

Так никто и не пришел.

Когда «мурлыканье» на азиатском диалекте надоело, я отправилась в Прагу. Потравив минут сорок на блуждание по утопающей в тьме-тьмущей площади (что еще ожидать от города, в котором едва пробило полвторого ночи?), перенеслась в Стамбул. Снова темно. Потом на Крит….

Выругавшись под нос за то, что «думалка» после пробуждения забыла включиться, стала усиленно размышлять, в каких городах уже рассвело. Пекин, центр которого я могла припомнить, почему-то не привлекал. Назад в Россию не хотелось, потому что там за мной точно никто не приходил. Нужно было что-то другое. Устав размышлять, я кое-как припомнила желто-красные домики центра Стокгольма — туда и сиганула. И черт с ним, что темно. Уже почти привыкла.

Отыскала в впотьмах путь к заливу, благо уже бывала здесь однажды, и идти было недалеко, да и уселась на лавку, которых здесь и там было разбросано множество. Прямо на пристани, перед кораблями.

Спали даже птицы. Редко когда сзади по дороге проезжали машины. А мою спину, укутанную темной курткой, потому как поворотов здесь не было, а дорога шла только прямо, фары не высвечивали. Так что покой, можно сказать, идиллический.

Подмораживал только через тонкую куртку ветер, но я не сетовала. Всегда можно было отправиться домой, как замерзну. Вот только, что же делать с этим чертовым сном? Как избавиться от ощущения, что я очень многое потеряю, если в скором времени не вернусь в тот парк?